Неточные совпадения
Тогда Борис приступил к
историческому роману, написал несколько глав и прочел также в кружке. Товарищи
стали уважать его, «как надежду», ходили с ним толпой.
Здесь предлагается несколько
исторических, статистических и других сведений о Капской колонии, извлеченных частью из официальных колониальных источников, частью из прекрасной немецкой
статьи «Das Cap der Guten Hoffnung», помещенной в 4-м томе «Gegenwart», энциклопедического описания новейшей истории. Эта
статья составляет систематическое и подробное описание колонии в
историческом, естественном и других отношениях.
Исторические инстинкты и
историческое сознание у русских интеллигентов почти так же слабы, как у женщин, которые почти совершенно лишены возможности
стать на точку зрения
историческую и признать ценности
исторические.
Русский народ вступает в новый
исторический период, когда он должен
стать господином своих земель и творцом своей судьбы.
Кругозор
становится мировым, всемирно-историческим.
Он ездил в этой стране
исторического бесправия для «юридыческих» комментарий к Пухте и Савиньи, вместо фанданго и болеро смотрел на восстание в Барцелоне (окончившееся совершенно тем же, чем всякая качуча, то есть ничем) и так много рассказывал об нем, что куратор Строганов, качая головой,
стал посматривать на его больную ногу и бормотал что-то о баррикадах, как будто сомневаясь, что «радикальный юрист» зашиб себе ногу, свалившись в верноподданническом Дрездене с дилижанса на мостовую.
Не
стану, например, доказывать, что отношусь тревожно к детскому вопросу, потому что с разрешением его тесно связано благополучие или злополучие страны; не буду ссылаться на то, что мы с школьной скамьи научились провидеть в детях устроителей грядущих
исторических судеб.
Я сочувствовал «падению священного русского царства» (название моей
статьи в начале революции), я видел в этом падении неотвратимый процесс развоплощения изолгавшейся символики
исторической плоти.
Историческое христианство охладилось,
стало невыносимо прозаично, приспособлено к обыденности, к мещанскому быту.
И он
стал гениальным обличителем неправд
исторической церковности.
Но, чтобы вступить окончательно на путь богочеловеческий, человечество, по-видимому, должно пройти до конца соблазн отвлеченного гуманизма, попробовать на вершине
исторического процесса, в поздний час истории устроиться самостоятельно на земле,
стать на ноги, отвергнув все источники своего бытия.
Для полноты, пожалуй, можно упомянуть еще о
статьях Я. Н. Бутковского: «Остров Сахалин» — «
Исторический вестник», 1882 г., X, и «Сахалин и его значение» — «Морской сборник», 1874 г., № 4.]
— Я согласен, что
историческая мысль, но к чему вы ведете? — продолжал спрашивать князь. (Он говорил с такою серьезностию и с таким отсутствием всякой шутки и насмешки над Лебедевым, над которым все смеялись, что тон его, среди общего тона всей компании, невольно
становился комическим; еще немного, и
стали бы подсмеиваться и над ним, но он не замечал этого.)
И
стал Морозов издавать «Развлечение». Полномера напишет сам А.М. Пазухин, а другую половину Иван Кузьмич Кондратьев, автор ряда
исторических романов. Стихи, мелочи и карикатуры тоже получались по дешевой цене или переделывались из старых.
Я принялся писать. Пока я излагал
историческое развитие этого дела в чужих краях, все у меня шло как по маслу; но как только я написал: «обращаемся теперь к России» — все
стало в пень и не движется.
Затем он
стал ходить к Белавиным, как жених, раза по три, по четыре в день, и уже некогда ему было сменять Сашу и читать
исторический роман.
Между Сашей и дядей давно уже установилось молчаливое соглашение: они сменяли друг друга. Теперь Саша закрыла свою хрестоматию и, не сказав ни слова, тихо вышла из комнаты; Лаптев взял с комода
исторический роман и, отыскав страницу, какую нужно, сел и
стал читать вслух.
Таким образом, служа полнейшими представителями высшей степени человеческого сознания в известную эпоху и с этой высоты обозревая жизнь людей и природы и рисуя ее перед нами, они возвышались над служебного ролью литературы и
становились в ряд
исторических деятелей, способствовавших человечеству в яснейшем сознании его живых сил и естественных наклонностей.
Хвостиков поставлен был в затруднительное положение. Долгов действительно говорил ему, что он намерен писать о драме вообще и драме русской в особенности, желая в
статье своей доказать… — Но что такое доказать, — граф совершенно не понял. Он был не склонен к чересчур отвлеченному мышлению, а Долгов в этой беседе занесся в самые высшие философско-исторические и философско-эстетические сферы.
Мы имели случай заметить в прошедшей
статье, что такие предположения не имеют
исторического основания.
Даже по самым внешним приемам, по расположению
статей, примечаний и приложений, по манере изображения частных событий, — ни одна из
исторических книг не напоминала нам так живо Карамзина, как «История Петра» г. Устрялова.
По этой мерке г. Устрялов должен
стать теперь на недосягаемую высоту учености, потому что им открыты или объяснены не два-три ничтожные факта, а сотни подробностей, бросающих действительно новый свет на прежде известные
исторические явления.
Часть ее книг была переписана пером в толстые тетради, — таковы были «
Исторические письма» Лаврова, «Что делать?» Чернышевского, некоторые
статьи Писарева, «Царь-Голод», «Хитрая механика», — все эти рукописи были очень зачитаны, измяты.
Митрополит Евгений в «Словаре светских писателей» (ч. 1, стр. 117, Снегир. изд.) говорит, правда, что Богданович только участвовал в издании «Вестника» в продолжение шестнадцати месяцев с начала издания, но и этому трудно поверить после
статьи в 7 № «Вестника» на 1778 год «Об
историческом изображении России», соч.
В последней книжке его помещена
статья с следующим заглавием: «
Исторические, философические, политические и критические рассуждения о причинах возвышения и упадка книги, во всех концах Российской империи славившейся и по столичным, губернским, областным и уездным городам той империи до сего дня читаемой, но не столько, как прежде, покупаемой, а именно «Собеседника любителей российского слова».
(44) Г-н Соловьев поместил в «Архиве» г. Калачова
статью о русских
исторических писателях XVIII века, в которой разбирает некоторых писателей. Не знаем, почему именно тех, а не других. Если он хотел рассмотреть только замечательнейших, то неужели труды Елагина и Эмина замечательнее «Записок о русской истории»?
Мы уже коснулись в первой
статье взглядов автора на современную цивилизацию в Европе и в России; не мешает рассмотреть и то, путем каких
исторических выводов дошел автор до своих оригинальных заключений.
В следующей
статье мы будем иметь случай показать, как мало благодетельного значения имело византийское влияние в
историческом развитии Руси; теперь же заметим только, что, видно, слабо оно действовало в сердцах русских, когда не могло противостоять воле одного человека, да и то напавшего на него не прямо, а очень и очень косвенно, при реформе государственной.
Но мы не будем на этом останавливаться, оставляя всю
историческую часть до следующей
статьи.
Иннокентиев. Эх, все вы мешаете! Все это пришло бы по порядку, — потому что и он все это спрашивал, когда прочел. Зачем я не уничтожил! Я не вандал, жечь
исторические документы! Род Серпуховых не что-нибудь такое, чтобы потомство не
стало интересоваться. Тут всякий лоскуток важен. Я ученый, знаю обязанности относительно потомства. Часто нужна тайна, документы и хранятся в тайне, чтобы узнало потомство. А то как же по-вашему?
Субстанциальное движение, которым ограничен рационализм, исходит из отрицательного prius, т. е. из не-сущего, которое имеет двигаться к бытию; но
историческая философия исходит из положительного prius, которое не имеет нужды только двигаться к бытию,
стало быть, с совершенной свободой, не будучи вынуждаемо к тому самим собой, лишь полагает бытие»… и т. д.
Они не замечают при этом, что сегодняшняя «естественная религия» завтра
станет уже
исторической, и даже более того, до известной степени
становится уже ею в тот самый момент, когда ощущает себя объективной и кафолической.
Можно различить три пути религиозного сознания: богопознание more geometrico или analytico, more naturali или mystico и more historico или cmpirico [Геометрическое или аналитическое, натуральное (естественное) или мистическое и
историческое или эмпирическое (опытное) (лат.).], — отвлеченное мышление, мистическое самоуглубление и религиозное откровение, причем первые два пути получают надлежащее значение только в связи с третьим, но
становятся ложны, как только утверждаются в своей обособленности.
Историческое время оплотнилось, и темп событий
становится все стремительнее.
Осознать себя со своей
исторической плотью в Православии и чрез Православие, постигнуть его вековечную истину чрез призму современности, а эту последнюю увидать в его свете — такова жгучая, неустранимая потребность, которая ощутилась явно с 19 века, и чем дальше, тем
становится острее [Ср. с мыслью В. И. Иванова, которую он впервые высказал 10 февраля 1911 г. на торжественном заседании московского Религиозно-философского общества, посвященном памяти В. С.
Но единственный в своем роде пример такого соединения ноуменального и
исторического, мифа и истории, несомненно представляют евангельские события, центром которых является воплотившийся Бог — Слово, Он же есть вместе с тем родившийся при Тиверии и пострадавший при Понтии Пилате человек Иисус: история
становится здесь непосредственной и величайшей мистерией, зримой очами веры, история и миф совпадают, сливаются через акт боговоплощения.
Лишь в исключительные моменты
становится ощутительно зрима рука Промысла в личной и
исторической жизни человечества, хотя для просветленного ока святых мир есть такое непрерывно совершающееся чудо.
Историческое время приносит с собой новизну, в нем небывшее
становится бывшим.
Михаил Иванович в это время уже сделал себе имя"по
исторической части"и был уже издатель-редактор"Русской старины". Он тоже считал себя прекрасным чтецом и даже участвовал в спектаклях. С Аристовым они наружно ладили, но между ними был всегда тайный антагонизм. Семевский умел первенствовать, и на него косились многие члены комитета и, когда я поступил в него, то под шумок
стали мне жаловаться на него.
Исторический срок пришел, — марксизм
стал распространяться быстро и победно.
Делайте ваше «
историческое» дело, — открывайте фабрики, старайтесь обезземелить крестьян, разрушить артель и кустарные промыслы, — может быть, вам когда-нибудь и
станет стыдно за это.
Теперь оставлено было только два, — словесное и
историческое, но на обоих преобладающее число лекции и практических занятий было отдано классическим языкам, которые
стали обязательными для слушателей всех отделений.
Волнуясь и раздражаясь, он
стал доказывать, что жизнь предъявляет много разнообразных запросов, и удовлетворение всех их одинаково необходимо, а будущее само уж должно решить, «
историческою» ли была данная задача, или нет; что нельзя гоняться за какими-то отвлеченными
историческими задачами, когда кругом так много насущного дела и так мало работников.
Лавров приобрел известность своими «
Историческими письмами», которые
стали моральным катехизисом народнической интеллигенции.
Я. — Ого! Однако! Нечего сказать, пожил! На твоем месте, старче, я чёрт знает сколько
статей накатал бы в «Русскую старину» и в «
Исторический вестник»! Проживи я 376 лет, то воображаю, сколько бы написал я за это время рассказов, сцен, мелочишек! Сколько бы я перебрал гонорара! Что же ты, грач, сделал за всё это время?
Но эта истина была объективирована и социализирована, приспособлена к полезности для социальной обыденности, и потому только
стало возможно
историческое христианство.
Первый
исторический мост в Петербурге был Петровский, на речке Ждановке — он соединял Петербургский остров с крепостью, и затем, уже в 1739 году,
стало вдруг в Петербурге сорок мостов. Все эти мосты были тогда безымянные.
С другой стороны, она столько слышала о графе Аракчееве, о его служебной карьере, о быстром возвышении из простого артиллерийского офицера до друга и правой руки двух государей, что
стала невольно сопоставлять его имя с понятием о великом
историческом деятеле.
Фонтаны самых причудливых форм, великолепные мраморные и бронзовые статуи украшали цветник и парк и делали поместье князей Баратовых одной из тех затей русского барства, которые
становятся впоследствии
историческими памятниками.
Наконец совершилось: Дарья Николаевна Иванова
стала Дарьей Николаевной Салтыковой, чтобы под этой фамилией стяжать себе страшную
историческую известность. В этот вечер, конечно, этого никто не мог и предположить. Свадебный бал удался на славу. За ужином отовсюду слышались пожелания счастья молодым, которые под крики «горько», «горько» нежно целовались.